Шрифт:
Закладка:
– Где вы? Где? Неужели это правда? Кто это сделал? Почему? Кто, кто это сделал?
Он внезапно встрепенулся и подполз на коленях к лежащему Гурову, потряс его за плечо тихонько:
– Эй, слышишь! Ты жив? Ты слышишь меня? Ты правда видел Надежду Хвалову в утонувшей машине? Это точно? Кто ее убил? Кто и зачем? Ты был рядом? Отвечай!
Неожиданно в темноте зашуршали листья, кто-то большой и тяжелый с треском прокладывал себе путь сквозь кусты. Афанасьев заметался в стороны, потом прижался к стволу большого дерева, выставив вперед руку с небольшим предметом. Тут же при виде крупного мужчины с облегчением выдохнул:
– Наконец-то. Я тут с ума схожу, вдруг погоня по лесу.
Грубый голос прорычал:
– Нет, охрана «Скорую помощь» вызвала. Все представили как нападение. Что ты напал, вырубил и сбежал.
– Я не бил! Только шокером, который вы мне дали, – воскликнул Сергей.
Его собеседник скептически хмыкнул:
– Они что, дураки подставляться? Расскажут, что допустили побег заключенного во время перевозки? Да их турнут с работы в два счета, а то еще и повесят статью за ненадлежащее. Да плевать на этих идиотов. С ментом мертвым что делать? Это московский хрен, его искать будут тут так, что не поздоровится никому. Вот ты влип.
– Не я, мы! – зашипел Сергей. Он вцепился в рукав здоровяка, содрогаясь от страха и злости одновременно. – Мы влипли, понял? Ты брал деньги, ты обещал, что я буду свободен. Ты обещал, что развалишь дело. Ты дал мне шокер, ты дал мне ключи от наручников, ты научил, как изобразить приступ и заставить охрану остановиться. Ты обещал, что я смогу пойти на все четыре стороны. Мне нужна свобода, а не вот это все. За мои деньги.
От удара в грудь он замолчал и согнулся пополам, беспомощно хватая воздух раскрытым ртом. Его сообщник прохрипел:
– Заткнись, придурок. Я все выполнил, что обещал. Если бы не прислали этого московского черта, то все было бы тихо. Сладкевича бы пнул под зад из отдела, на него бы повесил все косяки по делу и за давностью бы все закрыли. Даже этих пропавших баб никто не кинулся искать. Просто Паша немного решил перед москвичом пофорсить, состроить из себя правильного. Надо было подождать. А ты сам все испортил. Заладил, «мне надо срочно выйти, не могу подождать, пока сроки выйдут». Предупреждал тебя, что после побега придется скрываться. Я все организовал как надо. Ты сам захотел сбежать сегодня, срочно, можно было просто подождать немного. Тебя отпустили бы уже завтра днем. Сладкевич ничего тебе не смог предъявить по-настоящему, просто давил, запугивал, чтобы получить признание. Посидел бы пару суток в СИЗО, пока все уляжется. Чего всполошился? Ты сам захотел свалить, о последствиях я предупреждал. Этого московского хмыря не должно было быть в машине, – тяжелый ботинок ударил под ребра лежащему Гурову. – Какого черта он там делал?
Афанасьев с трудом разогнулся, корчась от боли на корточках у дерева:
– Он там был! В наручниках! С разбитым лицом. И сказал, что его заставили признаться в убийстве Хваловой Надежды! Что он видел, как она утонула в машине. Он обещал повесить на меня остальных пропавших женщин, говорил, что знает, где их тела. Как это понимать? Что вообще происходит? Вы же знаете, я не имею к этому отношения. Я никого не убивал!
– На понт он тебя брал, расколоть хотел. С Пашкой придумали, поди, финт такой, чертовы следопыты. Испортили все подсадной уткой. Заткнись уже, голова трещит от твоего нытья. Дай подумать, куда тело деть, – проворчал майор Бережнюк.
А это был именно он, в этом Гуров был уверен. Хотя он и лежал по-прежнему вниз лицом, изображая потерю сознания, но чутко вслушивался в переговоры двух сообщников. Теперь сыщик понимал, что раскрыл помощника Афанасьева – сам начальник оперативного отдела постарался, чтобы дело мошенника заглохло до суда. Майор Бережнюк сделал все для этого, даже помог подозреваемому сбежать из-под стражи по его просьбе. Теперь у Льва были все основания для ареста как Афанасьева, так и его подельника. Статей для задержания наберется, их сговора достаточно для нескольких лет тюрьмы. Только вот как это сделать в одиночку? Его напарник, майор Сладкевич, караулил задержанного возле СИЗО, чтобы перехватить после освобождения, и даже не догадывался, как изменилась ситуация. Наверняка Павел сейчас недоумевает, почему до сих пор машина с задержанным не появилась у ворот изолятора. Возможно, он уже даже бросился прочесывать маршрут спецтранспорта, узнал о побеге Афанасьева. Но где искать пропавших пассажиров, почему вместе с задержанным исчез и оперуполномоченный Гуров, он даже предположить не сможет. Пока Лев лихорадочно соображал, как ему действовать дальше, Бережнюк с шумом топтался по кустам, что-то высматривая. Потом рявкнул на дрожащего Афанасьева:
– Лопату принесу с машины сейчас, закопать его надо, и концы в воду.
– Нет, – Афанасьев с криком кинулся к майору, вцепился тому в плечо. Его трясло от осознания того, в какую ужасную ситуацию он попал. – Если его будут искать? Если его найдут? Ведь кто-то посадил его в машину! Вместе со мной! Его видели охранники, они расскажут, они всем расскажут, что он побежал за мной. Нельзя его просто закопать! Все решат, что это я его убил. Нет, нет, так нельзя…
– Так ты его и убил. Что ты теперь предлагаешь сделать? – язвительно пробурчал Бережнюк. – Чистосердечное? Ты понимаешь, что тебя посадят за убийство полицейского и такой срок дадут, который ни за какие деньги никакие московские адвокаты тебе не скостят. Я тем более не смогу помочь, хоть озолоти. Это опер с чужой земли, понимаешь? Ни с начальством его договориться, ни с местными. Зад никто не прикроет. Я даже не знаю, как он оказался с тобой вместе в автозаке и что за чушь нес про признание. Со мной не согласована операция. Только остается
